На снимке: Л. Гурьева

Настоящий цикл материалов на Когита.ру был начат перепечаткой фрагмента из электронной переписки В.А. Ядова и Д.Н. Шалина (2010-2014), относящегося к «драматической социологии» А.Н. Алексеева, с комментарием последнего в виде извлечений из двух статей А. Алексеева в составе так называемой «Дискуссии через океан» (2011-2013). Эта первая публикация на Когита.ру называлась: Драматическая социология глазами Д. Шалина, В. Ядова и А. Алексеева

Вторая публикация называлась:  Драматическая социология глазами В. Ядова и А. Алексеева.  В нее вошла статья А. Алексеева «Наблюдающее участие и его синонимы» (2006), ранее публиковавшаяся в интернете, а также в журнале социологических и маркетинговых исследований «Телескоп» (2012).

Третья публикация  -  А. Алексеев. Что сказать мне удалось – не удалось – включала одноименный текст, написанный в 2001 г. и впервые опубликованный в: Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Том 2. СПб.: Норма, 2003.

Четвертая публикация - Натурные эксперименты и пристрастное знание включает в себя переписку Д. Шалина, А. Алексеева и Б. Докторова на темы, релевантные содержанию данного цикла.

Пятая и шестая публикации в рамках цикла «Драматическая социология и наблюдающее участия»  - А. Алексеев. Познание действием (Так что же такое “драматическая социология”?) (начало; окончание) - воспроизводят статью автора этих строк, впервые опубликованную в журнале «Телескоп» (2006), а позднее в журнале «7 искусств» (2013).

Седьмая публикация - Так что же такое «драматическая социология»? Продолжение темы  - возвращает к материалам, опубликованным нами на Когита.ру два года назад, но с тех пор наверняка уже забытым даже заинтересованными в этой теме читателями.

Среди них:

- Познание действием. От автора - сегодня, 30 лет спустя

- А. Алексеев, А. Кетегат. Про «Серегу-штрейкбрехера» и не только о нем (начало; окончание).

Восьмая, девятая и десятая  публикации, включают извлечения из авторского цикла «Письма Любимым женщинам» (1980-1982), представленного в главах 2 и 3 книги: А.Н. Алексеев. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Тт. 1-4. СПб.: Норма, 2003-2005. См. эту композицию также в журнале «7 искусств».

В одиннадцатой и двенадцатой публикациях, под общим названием:  А. Алексеев. Выход из мертвой зоны, -  был предъявлен одноименный авторский цикл, вошедший в главу 5 книги «Драматическая социология и социологическая ауторефлексия». Они посвящены событиям «эксперимента социолога-рабочего», имевшим место в первой половине 1982 г., т. е. являются прямым продолжением «Писем Любимым женщинам» (см. выше).

Тринадцатая и четырнадцатая публикации  – под общим названием  «Эксперимент, который исследователем не планировался», - посвящены «делу» социолога рабочего (исключение из партии и т. п.; 1984).

Пятнадцатая публикация - «Как меня исключали из Союза журналистов» -  продолжает тему двух предыдущих.

Шестнадцатая, семнадцатая и восемнадцатая  публикации посвящены событиям жизни автора (и не только его!) 32-летней давности, однако вовсе не лишены актуальности, как можно убедиться. Поскольку они (эти события) относятся к 1984-му году, общим названием этих трех публикаций является: «Жизнь в «Год Оруэлла»».

Девятнадцатая и двадцатая публикации, под общим названием «Инакомыслящий» или «инакодействующий»?»,  продолжают тему «необходимой обороны» социолога-испытателя – в плане борьбы за собственную общественную реабилитацию (восстановление в КПСС и т. п.), или, можно сказать - применительно к тому времени - в плане защиты собственного достоинства, ущемленного государственными и партийными органами.

Очередные – двадцать первая и двадцать вторая  публикации имеют общим названием: «А. Алексеев. Научно-практический эксперимент социолога-рабочего и его общественно-политические уроки». Они посвящены обстоятельствам жизни социолога-испытателя в контексте события начинающейся общественной Перестройки.

А. Алексеев. 9 апреля 2016

10.10. От камня, брошенного в воду, расходятся круги…

10.10.1. Летопись — «не только ПКР»…

Несколько вступительных слов

В 1980–1981 гг. «случай» освоения нового оборудования (координатно-револьверный пресс) на «Ленполиграфмаше» оказался предметом специального социологического исследования и был отражен в письмах-дневниках социолога-рабочего.

В декабре 1981 г. ситуация с «ожившим памятником» и т. д. была доложена автором этих строк на цеховом партийном собрании.¹

В сентябре 1982 г. история запуска станка и освоения новой технологии была, в довольно приглаженном виде, представлена в корреспонденции, опубликованной в заводской газете «Трибуна машиностроителя».

В марте-апреле 1984 г., благодаря «делу» социолога-рабочего, произошло парадоксальное внедрение «статей политически вредного содержания» (они же — письма-дневники, где этот «частный» случай крамольно возводился в ранг «закономерности» социалистического производства) — в сознание общественности «Ленполиграфмаша».

И вот, еще через год, в июне 1985-го (страсти вокруг упомянутого «дела» на заводе еще не остыли) в «Трибуне машиностроителя» появляются материалы рейда народного контроля, организованного редакцией заводской газеты, из которых (материалов) явствует, что с целой серией новых станков (с ЧПУ) на данном заводе положение ничуть не лучше, чем с «этим ПКР».

Вот только пресловутый координатно-револьверный пресс («экспериментально» налаженный), вопреки всему, исправно работает. А те — систематически простаивают. И вообще — уже не «случай», а и впрямь закономерность…

Социолог-испытатель к рейду народного контроля и указанной публикации прямого отношения тогда иметь, понятно, никак не мог. А просто… если камень бросить в воду, то от него расходятся круги, а если зерно в землю, то — прорастет.

Ниже — картина освоения станков с ЧПУ на «Ленполиграфмаше», по состоянию на июнь 1985 г., по итогам упомянутого рейда. (Декабрь 1999).

Из публикаций заводской газеты (июнь 1985)

Почему станок простаивает?

На Полиграфмаше за последние четыре года парк станков с числовым программным управлением увеличился на 29 единиц, среди них — 9 многооперационных типа «обрабатывающий центр» <…>. В цехе ¹ 6 введен в эксплуатацию комплексно-роботизированный участок холодной штамповки.

Как же работает все это прогрессивное оборудование? В полную ли силу загружено? Этой теме и посвящен очередной рейд, проведенный комитетом народного контроля совместно с редакцией газеты.

Если бы станок заговорил…

Вспоминаю, как радовались в первом цехе на первом участке, когда один за одним устанавливали моих собратьев — станки с ЧПУ. Рабочие только и говорили:

— Подмога хорошая. Производство тяжелое, детали габаритные, а на таких станках только знай программу задавай, они сами все сделают.

Но, наверное, так уж устроен рабочий человек, что не любит попусту время терять. Пришел на завод, так будьте любезны его всем необходимым обеспечить, чтобы работа у него ладилась, да горела в руках все восемь часов. Поэтому, когда стали мы, станки, из строя выходить, а ремонтная служба ОГМ из-за нехватки кадров не всегда могла нас своевременно исправить, когда задерживались заготовки, все это операторов станков с ЧПУ настораживать стало.

Завели журнал учета нашей эксплуатации. Но если полистаете его, так узнаете, что с января по 21 мая 1985 года мы бездействовали 2488,2 часа. Только в первом квартале этого года оборудование из семи единиц простояло 177 смен. При двухсменном обслуживании это составляет 88,5 дня.

— Не хватает оправок на ивановские станки. Бегаешь по всему пролету, время драгоценное теряешь. А вечерняя смена — сплошное наказание. Если нужен специальный инструмент — не получишь. Старший кладовщик работает только днем, а вечером другой и не выдаст, — говорит А. И. Панфилов.

— А у меня гидравлика на станке из строя вышла, масло потекло. С ремонтной же службой во вторую смену одно мучение. Слесаря нет, — делится с коллегами своими огорчениями В. И. Каменский.

Хмурятся рабочие. Да где уж тут улыбаться! Посудите сами: в первом квартале мы простояли на ремонте 1044,9 часа. Хоть и издан приказ директора о вызове электросварщика из дома в случае необходимости в вечернюю смену, но пока дозвонятся до него, пока он доедет, время-то идет.

Вторая причина нашего простоя — необеспеченность деталями из-за плохого внутрицехового планирования. Плюс ко всему бракованное литье идет с раковинами, от которого мы нередко портимся.

И так в первом квартале мы простояли в ожидании заготовок 322,1 часа.

Каково суждение людей?

Обратимся к статистике. В цехе ¹ 5 на металлообработке используется шесть станков с ЧПУ. Около трехсот часов в первом квартале они простояли на ремонте, около 4000 — из-за отсутствия заготовок, рабочих.

— Что делается со стороны цеха по улучшению использования оборудования? — с этим вопросом мы обратились к заместителю начальника подразделения М.К. Михайлову.

— У нас составлен график загрузки станков с ЧПУ. Создана бригада из числа операторов станков с ЧПУ. Хочется пожелать, чтобы ремонтная группа была укомплектована, усилена, чтобы технический отдел КБ работал более оперативно.

Если в первом и пятом цехах люди как-то болеют за то, что простаивает дорогостоящее оборудование, выясняют причины, стараются их ликвидировать, бригадир цеха № 1 Н. В. Шипилов неоднократно выходил со своими предложениями к директору завода (в первом цехе простои станков с ЧПУ по сравнению с прошлым годом сократились на 30 процентов), то в цехе № 4 совсем противоположная картина.

Расчетных данных по загрузке нет. В настоящее время в рабочем состоянии находятся пять станков из шести, освоено на них только восемь деталей. В цехе не ведется журнал учета эксплуатации прогрессивного оборудования. К станкам ВЕН-400 не хватает инструмента, нет кадров.

Здесь немалая доля вины и ОГТ. Заказывая оборудование и зная его возможности, технологи могут заблаговременно подготовить техпроцессы, продумать вопросы эксплуатации и обслуживания станков.

Цех № 6. Роботизированный участок холодной штамповки. Не всегда здесь можно видеть, чтобы все роботы, способные заменить монотонный труд штамповщиц, были постоянно загружены.

— Необходимо разработать более гибкую систему перенастройки роботов ОКБ-2, а ОГТ подумать о расширении номенклатуры деталей, изготавливаемых на роботизированных комплексах, — считает бригадир В.Г. Рыжков.

На пороге двенадцатая пятилетка. Именно в ней по заводской программе «Интенсификация-90» предусмотрено увеличение парка станков с ЧПУ на 50 единиц, в том числе на 13 станков типа «обрабатывающие центры».

Готовы ли мы к этому?

А. Данилушкин, начальник цеха № 8, В. Афанасьев, начальник лаборатории ОНОТиУ, члены комитета НК завода, П. Фадеев, рабочий, председатель группы НК Цеха № 1, Н. Поречная (Цит. по: Трибуна машиностроителя, 5.06.85)

Ремарка: Памяти Натальи Поречной.

Автор этого материала — корреспондент заводской газеты Наталья Киримовна Поречная.

Выпускница факультета журналистики Дальневосточного университета, Н. Поречная с 1981 по 1989 г. работала в газете «Трибуна машиностроителя» (ПО «Ленполиграфмаш»), потом — в информационно-аналитическом еженедельнике «Рейтинг» и в других петербургских газетах.

Наталья Поречная трагически погибла в 1994 г. Она была одной из тех, кого автор этой книги считает своими «со-умышленниками, со-участниками, со-авторами». (Декабрь 1999).

10.10.2. Прожективная ситуация

Из «Записей для памяти» (июнь 1985)

<…> Недели две назад у меня происходил разговор с одним из друзей, хорошо включенным в ситуацию А. Зашла речь о «подводных камнях» и опасностях моего положения. Мой друг вдруг высказал довольно неожиданное для меня предположение:

— Ты не опасаешься, что твоя борьба за справедливость может быть использована за рубежом в компрометирующих нашу страну целях?

— Ну, я не та фигура, которая могла бы оказаться удобной для враждебной пропаганды.

— Не скажи. Именно то обстоятельство, что ты занимаешь последовательно партийную, коммунистическую позицию и встречаешь такое противодействие, может быть козырем против нашего строя.

— Парадоксальный поворот мысли. А ведь возможна и такая логика… Ну, остается надеяться, что моя нынешняя ситуация — слишком частный эпизод, и персона — не на виду.

— Откуда ты знаешь?

— Да откуда же взяться обо мне информации? Я ни с одним диссидентом не знаком, не говоря уж об отсутствии зарубежных контактов.

— Информацию можно получить и опосредованно.

— Ты хочешь сказать, что я, к примеру, общаюсь с человеком порядочным, а тот — с непорядочным, а тот, в свою очередь, — с каким-нибудь резидентом…

— И даже не так просто. Заинтересованные лица могут использовать твоих друзей в своих целях, имея тебя конечной целью.

— Но ведь никаких провокаций в отношении меня, слава богу, пока не предпринималось.

— А время еще не пришло. Может, к 70-летию Советской власти накапливают.

— Ты это всерьез?

— Конечно.

— Ну, даешь! Что ж, если возникнут обстоятельства, подкрепляющие твою гипотезу, придется с органами госбезопасности посоветоваться. Хоть тт. Полозюк и Владимиров — мне не друзья, но куда денешься…

— Может и это не помочь.

— Почему же?

— Ты станешь делать заявления, а это истолкуют, как будто тебя заставили.

— Но я же не давал повода предполагать, что меня можно «заставить».

— Это верно. Но поди докажи, что не так. Тут единственное средство…

— Ну?

—  Добиться, чтобы виновники этой травли были наказаны. Только тогда для враждебной пропаганды ты не сможешь представить интереса, и вообще из этой овчины шубы не сошьешь.

Я согласился со своим другом.

Восстанавливая в памяти этот разговор, я все же поражаюсь игре воображения моего собеседника. Безупречная логика всегда была ему свойственна. Но придумать такую прожективную ситуацию! <…>

(Записано 23.06.85)

[Разговор воспроизведен точно. Но, как и весь цикл «Записи для памяти (1983–1986)», представленный в данной главе, эта запись выдержана в строго «протокольном» стиле и манере, обеспечивающей неуязвимость автора, на случай повторного обыска или негласного досмотра его архива. — А. А.]

10.11. Контрнаступление — на «производственном фронте»

[Как уже отмечалось, начиная с 1985 г. социолог-испытытатель, возобновил ведение «производственных хроник» и активизировался как «наблюдающий участник» производственного процесса. — А. А.]

А. Алексеев — в партийное бюро цеха (июль 1985)

Секретарю партбюро цеха № 3 Лен. Завода полиграфических машин В. Курсову

от Алексеева А., слесаря м/с работ 1-го участка, члена бригады 003

ЗАЯВЛЕНИЕ

На партийном собрании цеха 16 июля с. г. со всей остротой встал вопрос об угрозе срыва повышенного обязательства цеха к XXVII съезду КПСС. Фактически уже несколько месяцев цеховая программа если и выполняется, то с большим напряжением, с использованием сверхурочных и помощи со стороны.

Из доклада и заключительного слова начальника цеха А. Косачева можно было понять, что главная причина затруднений — в низком уровне трудовой отдачи рабочих-сдельщиков, в недостатке трудовой дисциплины, а единственный перспективный выход из создавшегося положения — опять же — сверхурочные. Думаю, что то и другое — неверно.

Конечно, 41 день прогулов за первое полугодие 1985 г. (из которых 9, к сожалению, приходятся на бригаду 003) не украшают коллектив цеха, насчитывающего 100 чел. основного производственного персонала. Однако сам тов. Косачев, указав, что в штатном расписании цеха всего 3 единицы этого персонала не заполнены, справедливо заметил, что 100 чел. всегда «обработают» троих.

Примечание. «Обработают» — производственный жаргон: это значит, что выполнят работу отсутствующих или «недорабатывающих» тружеников.

А ведь три не заполненные единицы — это «дефицит» за полгода не в десятки, а минимум в три сотни человеко-смен. То есть списывать отставание цеха на счет отдельных прогульщиков нет оснований.

О причинах сложившегося положения так или иначе говорили выступающие на собрании. Не слышно было только самокритики со стороны докладчика (начальника цеха) и информировавшей о ходе выполнения плана социального и экономического развития цеха за 1-е полугодие начальника БТП [бюро технической подготовки. — А. А.] Л. Кутыриной.

Главные причины усугубившегося тревожного положения с программой сегодня — в низком уровне экономической, организационной и технической подготовки производства. Это имело место и раньше, но, видимо, сейчас накопился эффект влияния неблагоприятных факторов. Поэтому беспокойство за выполнение повышенного обязательства к партийному съезду должно выразиться прежде всего в энергичных мерах по сокращению скрытых внутрисменных простоев, вызываемых упомянутыми недостатками подготовки производства.

Львиная доля непроизводительных затрат времени рабочих-сдельщиков приходится вовсе не на «перекуры» и прогулы (хоть первых может быть и поменьше, а вторых не должно быть совсем), а на поиски недостающей или доведение «до ума» — некондиционной оснастки, на лишние переналадки не вполне исправного оборудования, на ожидание, пока технологи прояснят неувязки в технической документации и т. д., и т. п. Необходимость в работе сверхурочно возникает в первую очередь из-за потерь рабочего времени такого рода плюс недостатки планирования.

Наше производство, будучи в основном серийным, остается во многом не отлаженным. В этих вопросах администрация, как правило, занимает пассивную позицию. А недостаток собранности и ответственности «наверху» обходится куда дороже, чем отдельные факты недисциплинированности «внизу».

Обсуждавшееся на собрании тревожное положение усугубляется, а отчасти, наверное, и вызвано совершенно оторванной от реального производственного процесса практикой нормирования. Систематические «плановые» пересмотры норм, как правило, не связаны ни с какими техническими усовершенствованиями, а весь расчет на то, что рабочий «выкрутится», бригада найдет выход, как не остаться без зарплаты.

В условиях, когда оборудование ремонтируется не вовремя, а иногда — некачественно, с оснасткой — постоянные дефициты, а технологические неувязки накапливаются, такая практика пересмотра норм не только не способствует действительному росту производительности труда, а ставит под угрозу выполнение производственных заданий.

Скажу о себе. Вчера мною получено очередное, ставшее уже «аварийным» производственное задание штамповки на ПКР семи обозначений для машины ФКУ. <…> [Здесь опущено перечисление обозначений конкретных производственных изделий. — А. А.] Произведенный мною примерный расчет по нормативам показывает, что на выполнение соответствующих операций по этим 7 обозначениям я «имею право» затратить в общей сложности 36,7 час (в том числе суммарное подготовительное время — 8,6 час.). [«Подготовительное время» — время на наладку станка. — А. А.] То есть порядка 4,5 рабочих смен. А чтобы справиться с установленным мне дневным производственным заданием (оно у меня — 9 руб.), я должен уложиться не в 36,7, а в 22 часа, т. е. меньше, чем в 3 рабочие смены.

Более опытного, чем я, оператора и наладчика станка КО-120 в цехе нет. И могу заверить, что при нынешней организации труда, состоянии оборудования, технологической оснащенности — даже норматив, не говоря уж о задании, для данной группы обозначений является нереалистичным…

Ремарка: за счет чего фактически выполняется производственная программа.

Вышеприведенный расчет относится к фактически полученному тогда оперативному производственному заданию, включавшему («как на подбор»!) исключительно «невыгодные» для рабочего-сдельщика изделия.

В целом, производственные задания социологом-рабочим, как и большинством рабочих цеха, систематически выполнялись и перевыполнялись, за счет отдельных «выгодных» изделий и — особенно — за счет так называемой «партизанщины», т. е. выпуска продукции при помощи «тайных раций» и по самодеятельной рабочей технологии, например — на том же координатно-револьверном прессе, вместо трудоемкой сверловки или фрезеровки, и т. п.²⁶(Ноябрь 2000).

… Можно ожидать, что задание будет выполнено за 3 дня только при двухсменной загрузке оборудования. А это значит, что двое рабочих будут выполнять задание, предназначенное для одного.

[Стоит заметить, что это — в данном, конкретном случае. В других — один рабочий может в срок выполнить задание за двоих и более. — А. А.]

Как показывают выступления коммунистов на собрании 16 июля, в таком положении сегодня оказываюсь не я один.

Чтобы не быть голословным, я обратился к администрации с просьбой произвести сегодня и в последующие несколько дней хронометраж работы моей и моего сменщика [сменщиком в то время был один из членов бригады, обученных автором работе на ПКР. — А. А.] — по подготовке, настройке и выполнению штамповочной операции для всей данной группы обозначений деталей машины ФКУ. Если почему-либо нормировщик не сможет этим заняться, я произведу хронометраж сам и о результатах информирую руководство.

Что касается этого заявления, то прошу рассматривать его как предложение, постановку вопроса перед партийным бюро, имеющим, как известно, право контроля деятельности администрации. Партийному бюро, конечно, виднее, но, по моим понятиям, это тот случай, когда надо «поправить» хозяйственных руководителей, довольно произвольно трактующих современные партийные установки на мобилизацию внутренних резервов повышения производительности труда.

Пересматривать сейчас слишком большой массив норм в обратную сторону (приводя их в соответствие с реальными затратами труда) было бы, очевидно, неправильно. Значит надо, пусть с опозданием, заняться созданием таких производственных, организационных и технических условий, при которых «авансом» пересмотренные нормы стали бы реально выполнимыми.

Иначе мы никогда не выберемся из «аварийного» режима производственной деятельности.

Если партийное бюро сочтет нужным дать мне какое-либо общественное поручение в связи с вопросами, поставленными в настоящем заявлении, я приложу все усилия, чтобы это поручение выполнить.

А. Алексеев, 18.07.85

Вместо заключения (контрнаступление…)

Документ этот, разысканный в архиве и вставленный мною в книгу «в последнюю минуту», лишь по видимости не касается «дела» социолога-рабочего.

Дело в том, что социолог-испытатель, параллельно с политической самообороной, начинает контрнаступление — на «производственном фронте». При этом он выражает полную готовность к «сотрудничеству» с партийной организацией, которая его — «по недоразумению»! — из своих рядов изгнала…

В сущности, он не делает «ничего нового», по сравнению с периодом до исключения.

Однако после исключения он ставит тем самым цеховую администрацию и партийную организацию в затруднительное положение: ведь тут он прав уже не только по его личному убеждению, а и по понятиям его товарищей-рабочих (для которых все «разборки» с партией пока малоинтересны, а вот это — уже «наше» дело!).

Что касается данного случая, то хронометраж рабочего времени и т. д. был-таки произведен слесарем механосборочных работ и наладчиком ПКР самостоятельно, и его результаты и выводы «внедрены» в организацию производственного процесса. (Ноябрь-декабрь 2000).

10.12. Письма Любимым женщинам. 1985

10.12.1. Жизненные и общественные будни

А. Алексеев — Р. Рывкиной (март 1985)

Дорогая Инна!

<…> Медсанчасть завода им. Калинина, а затем отпуск привели меня в полный физический порядок. Ну, а душевный — вроде не нарушался. Еще, конечно, осталась кое-какая социальная неупорядоченность — но это состояние перманентно-временное.

Ну, апелляцию в ОК я подал своевременно (4 марта). Посылаю Тебе ее текст. В нем, как видишь, есть плоды диалога с ГК КПСС. Как говорится, и мы не истуканы, кое-чего понимаем, на ошибках учимся… Во всяком случае — старых ошибок не повторяем.

Вообще, тут много чего можно комментировать… Ограничусь замечанием, что я не собираюсь полемизировать с директивным органом о правилах работы с документами для служебного пользования и первичными социологическими материалами. Но и не согласен принять на себя политические обвинения, не говоря уж об одном фактически ложном.

Апелляцию эту надо воспринимать в контексте всех остальных моих документов, хранящихся в партийном деле.²⁷

…Не без перемен и в цехе. Уж и начальника цеха Данилушкина переместили, и секретарь партбюро цеха теперь другой (тяжела оказалась эта ноша Червякову). Мое дневное производственное задание повысилось до 9 руб. (с прогрессивкой получается около 12). В итоге, при среднемесячном заработке 257 руб. в прошлом году (когда задание было 8,5 руб.), я уже в 1985 г. достигну уровня зарплаты старшего научного сотрудника со степенью в академическом институте (только что — без десятилетнего стажа; но ведь и у меня на заводе пока только 5, а не 10 лет).

…О Советской социологической ассоциации, в связи со мной.

Мне кажется, Ты слишком всерьез берешь эту уважаемую общественную организацию. Не далее как вчера я вместе с членскими взносами за 1985 г. передал ее ученому секретарю Г. Румянцевой записку, что вот, мол, вышел из отпуска и готов к контактам с «комиссией по изучению моей социологической работы», как деликатно была определена задача этой комиссии в письме уч. секретаря на мое имя.

По возвращении из Н-ска О. [О. Б. Божков. — А. А.] затеял просветить одного из членов комиссии — Николая М. на мой счет. Он мне о своих замыслах не говорил, я узнал случайно, и О. только подтвердил. (Похоже, он предполагал, что я воспрепятствую.)

Ну, не дорого яденье, а дорого раденье, пусть яденье и несъедобно.

Максимум, чего О. достигнет, это усугубит неловкость положения этого члена комиссии (с которым, кстати, мы знакомы, хоть и не близко). Но ожидать от него поступков, тем более — требовать их от него, нелепо.

Для меня одним из внутренних моральных условий собственной явки на разбирательство моего «дела» на бюро ЛО ССА является как раз неявка на него членов бюро, куда более мне близких, чем этот Н. М.

Не думаю, что В. А., или Ф., или Х. будут заставлять явиться на бюро, чтобы обеспечить в нем кворум, которого там не бывало за 2 года ни разу. Ну, а если все-таки заставят, то уж придется бюро исключать меня из ССА заочно.

Впрочем, осталось уже меньше месяца до отчетно-выборного собрания ассоциации. Хотя вряд ли там произойдет существенное обновление состава бюро.

Так или иначе, суетиться по этому поводу я не собираюсь…

Ремарка: «…условие моей явки на разбирательство…»

«В. А.» — В.А. Ядов; «Ф.» — Б.М. Фирсов; «Х.» — Г.А. Хмара (ныне покойная). Все трое тогда входили в состав бюро ЛО ССА. Автор отдавал себе отчет в том, что встреча с ними на заседании, где планировалось исключение социолога-рабочего из Советской социологической ассоциации, неминуемо поставит как его самого, так и их в затруднительное положение.

Исключение состоялось лишь год спустя — без участия названных лиц. (Октябрь 2000).

…Может, хватит пока «моих сюжетов»?

<…> Картина ИСЭПа (Институт социально-экономических проблем АН СССР. – А. А.) , действительно, безрадостна. В известном смысле мне можно позавидовать [тому, что автор там больше не работает. — А. А.].

10–12 апреля, между прочим, исэповская «мафия» будет самоутверждаться всесоюзной конференцией про социалистический город как объект исследования и управления, умудрившись заполучить в свою программу (по крайней мере — на бумаге) добрый десяток академиков. Слава богу, хоть З. [Т. И. Заславской. — А. А.] среди них нет.

Разумеется, нет в этой программе <…> [перечислены известные специалисты по социологии города. — А. А.]; нет и «засидевшихся» в ИСЭПе <…> [Здесь опущены инициалы, расшифровать которые сейчас затруднительно. — А. А.] А доклад о сущности, тенденциях и перспективах урбанизации делает… Сигов.

В общем, такое всесоюзное шоу, что не поверишь тем, кто говорит

о деградации ИСЭПа. <…>

Андр. Ал., 26.03.85

***

А. Алексеев — Р. Рывкиной (апрель 1985)

<…> Начались беседы в обкоме, отнимающие время и силы (на осмысление). В парт. комиссии ГК было больше деловитости. Здесь чувствуется какая-то неуверенность, опасения, как бы им не совершить какой-нибудь ошибки в проведении прежнего решения, но вовсе не сомнение в том, надо ли его пересматривать вообще. Раньше середины-конца мая итогов, пожалуй, не будет.

Насчет Николая М. и т. п. — чего же непонятного? <…> Вот посылаю Тебе своеобразный отчет о своих взаимоотношениях с ССА («Объяснение» от 7.04.85).

На следующий день после получения этого объяснения было принято решение о переносе срока отчетно-выборного собрания ЛО ССА на месяц (совпадение, думаю, случайное; хоть и лучше бы для них было, чтобы я в этом собрании уже не имел права полноценно участвовать).

Интересна реакция членов бюро той секции ЛО ССА, в которой я состою. Логика их такова: почему он (т. е. я) не написал в своем объяснении, какой он хороший, что он «гражданский научный подвиг» совершил и т. п. А то — как же нам его защищать? Очень своеобразный инфантилизм, кстати, предполагающий у «подвижника» отсутствие чувства собственного достоинства.

Впрочем, недостатка объективной информации о моей работе на заводе и т. п. (включая известную Тебе статью про «человека в системе реальных производственных отношений») у социологической ассоциации нет.

Особенно Н. М. (он еще и член бюро секции) обижен: мы хотели как лучше (его исключить), а он…

Ну, а по тексту моего «Объяснения» для ССА Ты можешь судить, является ли мое настроение «сниженным».

…О чем пишу и над чем работаю? Как видишь, «исследую» социальные институты, ну, и личность (собственную), конечно.

Личность и общество, как видно, моя последняя и «коронная» тема… Мне кажется, что мы с Тобой живем равно интересно и эффективно, но в разных жанрах работаем. Так и надо. <…>

А. А., 28.04.85

***

А. Алексеев — Р. Рывкиной (июнь 1985)

<…> Как обычно, благополучен.

Социологической ассоциации все еще не удалось исключить меня из своих рядов.

Заседание партийной комиссии состоялось (20 мая). Пока предварительно, на 4 июня назначено рассмотрение апелляции на бюро обкома.

Есть одно симптоматичное обстоятельство: из справки парт. комиссии ОК, в принципе куда более обстоятельной, чем горкомовская, исчезло упоминание А. Зиновьева. Весь упор теперь на М. Цветаевой и проч. Но вот с письмами ее получился конфуз (о котором комиссия еще не знает). Оказалось, что они напечатаны в журнале «Октябрь», в прошлом году… Да и с Оруэллом — не все однозначно. <…>

Впрочем, в отношении 4 июня — я радикальных перемен не жду.

…Полчаса назад пришел по почте ответ из прокуратуры Василеостровского района о том, что по инциденту с «таинственным» налетом на мою квартиру 1983 г. возбуждено уголовное дело по статье… о «неприкосновенности жилища».

На этот счет — уж только руками развести: что бы это значило? <…>

А., 1.06.85

***

А. Алексеев — Р. Рывкиной (июнь 1985)

<…> 4 июня состоялось рассмотрение апелляции на бюро Лен. обкома КПСС. <…>

Так или иначе, в ключевом (отвечающем аж статье Уголовного кодекса) пункте обвинения бюро обкома инициаторов обвинения [т.е. УКГБ ЛО. — А. А.] не поддержало. Зато… к «политически вредным социологическим исследованиям» — в выступлении зам. председателя партийной комиссии на бюро — отнесено также и «наблюдающее участие» (5 лет работы на заводе); к «клеветническим материалам» — архивы моего исследования.

Как видишь, защитник противостоящей мне команды мощным ударом направил мяч… в собственные ворота. (Откуда, разумеется, еще не следует, что гол будет засчитан судьей.) <…>

Отрадность формулировки решения бюро ОК КПСС, несмотря на всю ее грозность («исследования политически вредного характера»; «написание клеветнических материалов на советскую действительность»; это уж помощники тов. Зайкова постарались: не «вошел я в их положение»…), состоит в том, что с моего «дела» ныне как бы снята скандальная, «антигосударственная» шелуха.

Обнажилась суть — научная, гражданственная, жизненная позиция, которую теперь «легко и просто» по-партийному защищать.

Что я и собираюсь делать. <…>

Андр. Ал., 18.06.85

***

А. Алексеев — Р. Рывкиной (август 1985)

Дорогая Инна!

<…> Твое самообвинение насчет задержки с ответом на мое письмо очень трогательно. Единственное слабое место в нем — это возведение его в квадрат или в куб, поскольку именно мне не отвечено. Меня надо «беречь», и уж во всяком случае не позволить мне и мысли, будто я «забыт»… Этот акцент — дает мне повод для доброй «снисходительной» улыбки на твой счет.

Да не журись Ты, пожалуйста! Лично я сейчас гораздо больше нравственно страдаю из-за собственных задержек с ответами на письма, чем из-за задержек с ответами на мои. (Это, конечно, вовсе не исключает того факта, что некоторые из моих прежних корреспондентов как-то «стушевались» за последние год-полтора.)

Итак, я Тебе не прощаю, поскольку прощать не в чем — не виновна (приговор!).

О себе. Опускаю подробности жизни, хоть и немало чрезвычайно интересного. Ограничусь вложением в этот конверт того «резюме», которое содержится в тексте апелляции в Комитет партийного контроля. Как мне на днях было сообщено письменно инструктором КПК при ЦК КПСС тов. Шадриным, апелляция получена и о времени рассмотрения меня известят позже.

Как я сегодня подтвердил в ответ на телефонный запрос из обкома, апеллирующий намерен лично участвовать в рассмотрении своего дела, т. е. прошу у КПК вызова в Москву. <…>

Ты меня называешь то Скалой, то Идеалистом… Моя «Скала» стоит на вполне материалистических основаниях. Свои прогнозы я уже Тебе высказывал. Когда Ты мне объясняешь, что об эпохе надо судить по ее делам, а не по ее словам, это мне кажется трюизмом.

Не банальным является соотнесение того и другого — в «жестких» ситуациях. <…>

Вообще же — не преувеличивай, ради бога, мой исследовательский мотив. Вслед за одним из героев любимого мною Грэма Грина, я могу сказать, что просто… «Хотел жить достойно».

Примечание. «Кажется, я в каком-то смысле просто хотел... достойно жить». Грин Г. Ведомство страха / Английский детектив. М., 1983, с. 362.

 Когда понятие достоинства у человека достаточно развито и критерии достоинства не слишком размыты — выполнение этой «жизненной задачи» может оказаться довольно хлопотливым. <…>

Тв. Андр. Ал., 26.08.85

10.12.2. <…>

10.12.3. И снова — письма Любимым женщинам

А. Алексеев — Р. Рывкиной (октябрь 1985)

Дорогая Инна!

Только что получил твое письмо «красными чернилами». Спасибо за хлопоты насчет моей работы. (Имеется в виду рукопись: «Человек в системе реальных производственных отношений» (1983). Опубликована, в сокращении, пять лет спустя в сборнике: Новое политическое мышление и процесс демократизации. М.: Наука, 1990. – А. А.)

Новой и более краткой (возможно!) статьей я займусь года через два, не раньше. Так что на сегодня других «визитных карточек» не имею. И вообще — не тот случай, чтобы работать без официального заказа.

Свободу использования имеющегося у Тебя текста я даю полную (разумеется, под твоим контролем).

Как ни странно, дефицита возможностей для публикации у меня сейчас нет. Я не печатаюсь там, где не печатался и не стремился печататься и раньше. И заказы поступают, и публикации идут помаленьку (из старого). Как ни удивительно — даже «обо мне» (Знание-сила, 1985, № 9. Статья Альфреда Сарно).

Если в журнале «ЭКО» возникнет действительный интерес к моему сочинению, то из него можно выбрать любые куски. Но сам я сейчас перегружен текущим «полевым этапом»…

Ремарка: «ЭКО» — «Юность».

Редакция журнала «ЭКО» в ту пору предприняла довольно дерзкий демарш: в «гостевой» подборке своих материалов на страницах журнала «Юность», навстречу XXVII съезду КПСС («опыт рассмотрения хозяйственных, экономических, управленческих проблем, накопленных журналом «ЭКО» за пятнадцать лет его существования») состоялась повторная публикация беседы журналиста М. Левина с ленинградскими социологами В. Ядовым, А. Алексеевым и Н. Щербаковым, на темы отношения молодежи к труду и т. п. (ЭКО, 1983, № 8).

При этом редакция сделала вид, что не знает об исключении одного из участников этой беседы из партии, год назад.

См.: Главное — дело // Юность, 1985, № 11. (Январь-август 2000).

…Вот с кем я с удовольствием поделился бы самыми последними производственными наблюдениями, так это с автором «Бригад на распутьи» (ЭКО, 1985, № 8). Может, Нина М. возьмет ленинградскую командировку? В «герои» ее очерков не напрашиваюсь, а в «ассистенты режиссера» — с радостью!

Примечание. Сложилось так, что именно Нина Константиновна Максимова, несколько месяцев спустя, стала первым редактором «Писем Любимым женщинам». Кстати сказать, название соответствуюшей главы нашей книги «Театр жизни на заводских подмостках» - принадлежит именно ей.

<…> Ожидаю вызова в Москву, на заседание Комитета партийного контроля. <…>

Твой Андр. Ал., 3.10.85

***

[11 октября 1985 г. апелляция исключенного из партии рассматривалась в Москве. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС «не нашел оснований» для пересмотра предыдущих партийных решений.

Не возымело действия и приложение к апелляции заново перепечатанного, «для ЦК», 650-страничного комплекта инкриминируемых автору «клеветнических материалов» (см. выше).

Ниже — фрагмент личного письма, где сообщается об этом событии. — А. А.]

А. Алексеев — Л. Гурьевой (октябрь 1985)

Дорогая Людмила!

<…> В июле был занят составлением апелляции в ЦК. Три дня назад состоялось ее рассмотрение в Москве (выезжал туда). Отказ!

Похоже, даже не изменили формулировку (официально с формулировкой КПК при ЦК КПСС я пока не знаком). Факт отказа — достаточно многозначительный. Апеллировать к Съезду — буду! Позже. <…>

Множество всяких событий «помельче»… Но описывать их сейчас не стану. Ограничусь заверением в своем полном внутреннем и внешнем благополучии. Что, разумеется, не равно «покою». <…>

К сожалению, не успеваю подготовить давно обещанную Тебе статью: «Зачем нужны «отдельные случаи» социологу?». Отнимает время другое — текущая жизнь («партийная», «социологическая», «производственная»…). Поэтому высылаю старую, но добротную работу на темы социологии искусства.

Этой работе в свое время не повезло: обе конференции, на которые я ее посылал, не состоялись. Объем — всего 4 стр. <…>

Твой Андр. Ал., 2.10.85

Ремарка: главный публикатор социолога-рабочего (Людмила Гурьева).

Адресат этого письма — руководитель социологической лаборатории Томского государственного университета и редактор серии научных сборников ТГУ «Социальные проблемы познания и управления» канд. филос. наук Людмила Семеновна Гурьева.

Людмила Гурьева была, пожалуй, главным публикатором работ социолога-рабочего в 80-х гг.: как до 1984 г., так и после — независимо от того, как складывались обстоятельства его «дела».

Ныне Л. Г. — профессор Московского авиационного университета, директор Центра независимых социологических исследований Томского гос. университета.

В 2000 г., под ее редакцией, вышло первое русское издание книги Э. Гидденса «Социология». (Сентябрь 1999 — сентябрь 2000).

***

А. Алексеев — Г. Ж. (октябрь 1985)

Здравствуй <…>!

<…> Из моих последних событий.

Пришло (через обком — партком) решение из ЦК. Как и можно было ожидать, оно не отличается от предыдущих. Состав моих преступлений теперь таков: <…>

[Здесь опущена формулировка решения КПК при ЦК КПСС, дословно совпадающая с постановлением Ленинградского обкома КПСС от 4.06.85. — А. А.]

Итак, партийная мера — высшая. Писать Съезду — буду.

А теперь — развлеку Тебя новостями помельче…

<…> Случился тут на заводе еще и такой казус: на недавнем отчетно-выборном профсоюзном собрании цеха неосторожно прозвучал призыв к «критическим замечаниям». Ну, я и брякнул, что цехком работал, может быть, и удовлетворительно, но есть такой «участок работы», к которому он (цехком) «близко не лежал»: это защита прав и интересов трудящихся. И привел несколько примеров…

После чего, по итогам тайного голосования, против председателя цехкома оказалось 38 голосов из 103; а исключенного из партии члена профсоюза, твоего корреспондента, взяли, да и вписали в бюллетень «доброхоты» — 17 раз. Такой вот конфуз вышел…

Есть и более серьезные [конфузы. — А. А.]. На сей раз — с президентом Советской социологической ассоциации Х.Н. Момджяном, копию ответа которого на запрос из АН СССР по поводу моего майского письма в отдел науки ЦК КПСС я недавно получил. Оказывается, согласно подписанному им (полагаю, с подачи нынешнего «вождя» ленинградских социологов Парыгина) ответу, я «сознательно искажал» факты — насчет неправомочности собрания ЛО ССА 22.05.85 и т. д.

Что, вообще говоря, равносильно… обвинению в клевете!..

Ремарка: второй раз — на те же грабли…

Выборы нового бюро Северо-Западного (Ленинградского) отделения Советской социологической ассоциации в мае 1985 г. (председателем бюро вновь стал Б. Д. Парыгин) происходили при отсутствии кворума, т. е. фактически были не законными, о чем социолог-испытатель и написал в ЦК КПСС.

При этом в письме было подчеркнуто, что это — повторный случай: так было и в 1983 году (когда Б. Парыгин сменил В. Ядова на посту председателя). В ответ последовало новое обвинение в адрес «неудобного» члена ССА. (Сентябрь 2000).

…Ну, я сообщил профессору Момджяну, что вынужден буду обратиться в суд, с гражданским иском в защиту своей чести и достоинства (статья 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик), если этот документ не будет им отозван. Посылаю Тебе копию своего письма президенту ССА на эту тему. С интересом жду ответа на это письмо.

Забавно, что проф. Момджян является, кажется, главным советским специалистом по французским энциклопедистам. А они — стояли у истоков тех самых норм гражданского права, которые этот профессор так неосторожно нарушил…

А тем временем, на 25 октября назначено очередное заседание бюро Ленинградского отделения ССА — для обсуждения «персонального дела» социолога-рабочего.

<…> Итак: «про здоровье» я написал; «про работу» — тоже; про «реакции на жизнь» — не забыл. Очень даже «реагирую»…

Еще раз: я очень благодарен Тебе за эти два письмеца. Я почему-то воспринял их как «отпущение грехов», совершенных в «Письмах Любимым женщинам» (разумеется, вовсе не тех грехов, которые инкриминировались в высоких и авторитетных инстанциях!).

Жду твоих дальнейших указаний, как жить дальше. <…>

Твой Андр. Ал., 14.10.85.

***

Из письма президенту ССА, проф. Х. Н. Момджяну (октябрь 1985)

<…> Испытывая к Вам, Хачик Нишанович, безусловное уважение, как к специалисту и видному ученому, я надеюсь, что Ваше личное участие в этом ответе Управлению кадров АН СССР [с обвинениями в адрес социолога-испытателя относительно «сознательных искажений» и прочими порочащими его утверждениями. — А. А.] cвелось к подписи.

Предполагаю, что Вы, в качестве официального лица, опирались на информацию, исходящую от какого-то конкретного сотрудника аппарата ССА. И я полагал бы справедливым адресовать гражданский иск органу или лицу, являющемуся не номинальным, а фактическим распространителем ложной обо мне информации.

Желая избежать того, чтобы предъявлять свой иск лично Вам, президенту ССА, прошу Вас, уточнив источник информации, сообщить, на кого мне следует возлагать ответственность за вышеприведенные утверждения из подписанного Вами письма.

С уважением

член ССА, к.ф.н. А. Алексеев, 8.10.85

Ремарка: судебный иск гражданина к организации.

Социолог-испытатель предлагал президенту Советской социологической ассоциации отозвать официальный документ, при составлении которого его подчиненные, как сказали бы теперь, президента «подставили».

Примечание. Решение об исключении социолога-рабочего из Советской социологической ассоциации было принято бюро Ленинградского отделения этой ассоциации лишь в январе 1986 г.

Проф. Момджян этого не сделал, по-видимому, полагая, что его корреспондент блефует. Тогда этим последним, в июне 1986 г., был выставлен, «по всем правилам», судебный иск в защиту чести и достоинства к Секретариату ССА.

Дело было выиграно социологом-рабочим в Севастопольском районном суде г. Москвы, в ноябре 1986 г. (Сентябрь 2000).

***

Из личного письма (октябрь 1985)

<…> Вот и стала Жизнь — Письмом, а Письмо — Жизнью. Опускаю (за недостатком времени) комментарии к этому утверждению. Жизнью — пишу письмо Тебе. Этакий новый эпистолярный жанр! Пока не канонизированный, не санкционированный, но и не пресеченный. <…>

А. А., октябрь 1985

Ремарка: «линии» жизни.

Письма — пожалуй, единственный жанр, где все «линии» тогдашней жизни социолога-испытателя представлены «комплексно», нераздельно. (Вообще, в настоящей книге автор все же пытается как-то отделить их одну от другой.)

Дело в том, что в ту пору синхронно, и иногда взаимозависимо, развивались разные «жизненные сюжеты»: партийно-политический; собственно-производственный; отношения с общественными организациями (Союз журналистов, Советская социологическая ассоциация); «отношения» с органами госбезопасности; дело о «поврежденной двери»; отношения с коллегами и друзьями.

По крайней мере две из этих «линий»: производственная и отношения с ССА, — здесь представлены лишь эскизно. (Октябрь 2000).

(Окончание следует)